Во-первых, это фиксация свободы предпринимательства как базового принципа функционирования экономики в условиях новых вызовов. Именно свобода бизнеса позволила ему успешно адаптироваться к уникальным по своей жесткости ограничениям.
Во-вторых, это поддержка взаимодействия с новыми партнерами, включая выстраивание новой системы международных расчетов.
В-третьих, это процесс деофшоризации. Компании-члены РСПП активно возвращались в российскую юрисдикцию еще до введения новых ограничений. При этом РСПП активно участвовал в донастройке механизмов, которые упрощают процесс возврата активов в Россию, включая специальных административных районов (САР) и специальный режим для международных компаний (МК).
Последние изменения в законодательстве существенно повысили привлекательность САР. Вместе с тем важна предсказуемость дальнейшей политики. Интерес компаний к САР снизился в период, когда этот механизм корректировали с учетом требований ЕС, в результате чего «гайки» были слишком жестко закручены. Сейчас Российская Федерация вошла в черный список не сотрудничающих с ЕС по налоговым вопросам юрисдикций, в том числе из-за изменения подходов к функционированию САР и МК. Бизнесу важно понимать, будет ли приоритетом создание благоприятных условий для возврата компаний в российскую юрисдикцию не только в краткосрочной, но и среднесрочной и долгосрочной перспективе.
В-четвертых, это признание значимости социальных инвестиций бизнеса в регионах присутствия. Предлагаем поставить вопрос шире – целесообразно максимально учитывать такие инвестиции для целей налогового законодательства. За последние годы неоднократно обсуждались те или иные способы налогообложения сверхдоходов, «принуждения к инвестициям» и иные аналогичные фискальные решения. РСПП занимал последовательную позицию – социальные инвестиции компаний в регионах присутствия должны вычитаться из любой налогооблагаемой базы.
