Даниил Егоров: Коллеги!
Я сформулировал свой доклад, исходя из тех вопросов, которые были РСПП поставлены. Первым вопросом был вопрос по единому налоговому счету.
У нас есть единый налоговый счет, на который я по одному сроку сдаю декларации 25 числа, по одному сроку делаю платежи 28 числа как юрлицо, и на этот единый счет у меня приходят все деньги. А дальше налоговая, по сути, выполняет клиринговую функцию между всеми бюджетами и зачисляет деньги по всем бюджетам страны. Это целевая модель.
Но все пошло не так радужно, как я описываю. У нас произошли технические неполадки в коде, из-за чего мы были вынуждены закрыть доступ к разделу личных кабинетов налогоплательщика, где отражаются данные о расчетах с бюджетом, для того чтобы не вызывать дальнейшую активность кривыми данными, которые там были.
На сегодняшний день мы видим стабилизацию по платежам февраля. Я с аккуратным оптимизмом скажу, что в начале апреля мы начинаем открывать личные кабинеты. Сначала частично, для того чтобы посмотреть, что все работает, потом откроем уже все остальное.
Внутри целостность и стабильность работы системы на данный момент мы наблюдаем, поэтому здесь я склонен достаточно оптимистично к этому относиться.
Что касается прав налогоплательщиков. Где могли быть риски, и где могли быть вопросы, в частности уважаемых представителей бизнеса, которые прежде всего относятся к работе крупнейших налогоплательщиков, а следовательно, и к работе инспекции по крупнейшим налогоплательщикам. Первое, что мы сделали, у каждого налогоплательщик есть свой отдельный менеджер-консультант, который разбирает все вопросы по единому налоговому счету.
К нам поступило больше 20 тысяч заявлений на предоставление выписок, я имею в виду выписок по счету, для того, чтобы как узнать данные, так и для того, чтобы участвовать в торгах и т.д. Из 20 тысяч поступивших заявлений крупнейших налогоплательщиков 19 с лишним тысяч мы выпустили. У нас сейчас тысяча заявлений, из которых за пределами регламентного срока 1% заявлений. Все остальное идет в пределах срока. Я думаю, что мы в ближайшие дни поправим и этот показатель тоже.
Что касается данных о взыскании, обратите внимание, что мы с начала года не проводим взыскания – раз, второе – мы не штрафуем, в том числе за непредставление уведомлений, до того, пока мы не выверимся. Следовательно, с апреля открываем кабинеты, выверяемся с плательщиком. У нас среди крупнейших где-то 9% плательщиков с отрицательным сальдо. Только после того как мы с каждым их выверим, только после того могут быть какие-то юридически значимые действия с точки зрения взыскания налогов.
Следующий вопрос, который был поставлен РСПП, это наши действия в рамках трансфертного ценообразования. Мы прекрасно понимаем, что у нас сегодня идет серьезная смена модели бизнеса, переориентация цепочки поставок, ну и рынки тоже могли быть куда менее волатильные. Отсюда, собственно, и наши действия определяются, первое – тем, что мы очень серьезно повышаем коммуникации с налогоплательщиками с токи зрения идентификации проблем, которые у нас возникают. У нас с основными отраслями прошли совещания, мы выработали как вопросы, так и ответы на них в рамках трансферта. Вы помните, что у нас в два раза повысился порог для сделок, для того, чтобы их в принципе считать подлежащими трансфертному контролю. У нас полностью отменены штрафы в отношении нарушений по трансферту как в 2022, так и в 2023 годах.
Мы выпустили разъяснение о том, что если у тебя нет доступа к данным «Аргус» и т.д., в этом случае мы можем ориентироваться на контрактные цены, на переписку и на ценовую политику. И более того, наверное, тоже ярким примером того, насколько мы аккуратно относимся к этой ситуации и пытаемся все вопросы, возникающие в рамках трансфертного ценообразования, аккуратно урегулировать с налогоплательщиком. В этом году у нас не было еще ни одного решения по трансфертному ценообразованию. В том году их было четыре.
Следующий вопрос, который тоже очень интересует крупнейших налогоплательщиков, это налоговый мониторинг. У нас практически 41% федерального бюджета уплачивается компаниями, которые находятся в рамках налогового мониторинга. Это там, где нет налоговых проверок. Это там, где коллеги-компании предоставили нам доступ в учетные системы, и где мы, по сути, в автоматизированном режиме анализируем данные плательщиков.
Мы откладывали с 2023-го на 2024 год внедрение третьего этапа интеграции, когда уже мы роботизированно будем внутри учетной системы налогоплательщика отрабатывать и отыскивать те данные, которые нам необходимы. При этом из пилота 192 компании уже интеграцию провели. Но я все равно дал получение коллегам на экспертном совете еще раз встретиться с бизнесом, и если это является проблемным вопросом, то перейти на добровольную модель. Только в добровольном режиме идете на третью волну более глубокой интеграции с нами в рамках налогового мониторинга, а дальше посмотрим, как этот проект будет работать. Поэтому, я думаю, мы здесь тоже найдем довольно мягкое решение для того, чтобы дальше этот институт развивать удобным для обеих сторон.
Кроме того, в новой интеграции предусмотрена автоматизированная выгрузка данных первичных документов. И здесь, потому что это большая нагрузка для плательщиков, мы тоже предусмотрели автоматизацию. Поэтому ее тоже можно рассмотреть как плюс, так и минус, это мы решим на экспертном совете.
Отсюда, собственно, вытекает и следующий вопрос – это повышенная нагрузка крупнейших компаний в рамках в рамках истребования документов. Что мы наблюдали. У нас 1,5 млн требований от налогоплательщиков в год. Мы, собирая обратную связь ежегодную от крупнейших компаний, установили, что это является в топ-3 проблем взаимодействия с нами.
Мы полностью изменили бизнес-процессы, пока экспериментально в трех межрегиональных инспекциях. Если раньше требования приходили со всей страны и от контрагентов, и т.д., то теперь это все проходит через фильтры инспекции. В этих экспериментальных инспекциях у нас количество требований упало на 78%, что невероятно большая величина. И, проговорив с компаниями, мы приняли решение, что мы этот институт распространяем теперь на все крупнейшие компании страны.
Только через них будут проходить требования, они будут проверяться на актуальность, на необходимость, на повторность, и только после этого приходить к налогоплательщику как валидированное требование компании.
Мы планируем еще больше усилить именно интеграцию в общение с тем, что необходимо компаниям для спокойной, насколько это возможно в нынешней ситуации, работы. Мы прекрасно осознаем, что война санкционная – это экономическая война, это война против как раз наших компаний. И если мы не будем хотя бы ограничением себя в контроле и в тяжелых контрольных институтах помогать компаниям, тогда странно чего-то еще от себя требовать.
